* * *
И дураков, и умников
Бог будет судить по-разному.
Не видят одни дальше, бубликов,
Другие лукавство празднуют
Будет и мышь судима,
А как - Богу вестимо.
* * *
Ровна у времени скорость,
Не течение реки.
Вся наша жизнь — школа,
Мы — ученики.
* * *
Каждый наш шаг оценят,
Осмыслят, не в этом ли суть?
По жизни идти без цели,
Что заблудится в лесу.
* * *
Боже! Какая зыбкость
Всё время преследует нас:
Только была улыбка,
Вот уже слёзы из глаз.
* * *
Где оружия излишки —
Тёмные живут делишки;
Даже маленькая ссора
До беды доводит скоро.
* * *
Так, видно, Небу надо,
Нету иной поры.
Жизнь — это горе, радость,
Скука, страстей порыв.
* * *
А на правду коль нацелиться,
Призадумаешься ты:
Жизнь, конечно, штука ценная,
Но ценнее ль высоты?
* * *
Не хочешь да отравишься,
Нагадят не на руб.
Эх! вечно там — на траверсе
Маячит кто-нибудь.
Не всем катить на роликах
Туда или сюда.
И нет дороги ровненькой,
Как зеркало пруда.
* * *
Когда сгибает фикс идея,
Когда берет за горло нас —
Ее сторонники редеют —
Мал убеждения запас.
Ей Небом суждено разбиться,
Но давит груз ее пока.
Умрет, и снова возродится,
Через года, через века.
* * *
Команда бунтует, стонет,
Словно разбойников стан.
“Я открываю кингстоны!” —
Бросает в толпу капитан…
Зачем они здесь, — знают,
Не даром блуждают в ночи.
“Еще один шаг и стреляю!” —
Прижатый к стене кричит…
“Да не ломайся” — срезает,
Как острием ножа.
“Не подходи!..” — И бросается
С девятого этажа.
Факты сии многолики,
Нет им числа уже.
Часто такие крики
Тишь разрывают в душе.
* * *
Воет дворовый пёс…
Разрушен надежды мост.
Тучи почти до крыш,
Рассвет будет ими скрыт.
Упал в грязь листок молодой
И тропку размыло водой.
* * *
Терпение — великое чудо.
Для чуда себя не жалей.
Возможно оно оттуда —
С лазурных небесных полей.
Зачем разрываться и биться
О стену своей головой?..
И коль под Луной не сгодится,
Сгодится оно над Луной.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
